Резко отвернулся и ушел, переклинив Демьяна настолько, что тот утянул пацанов от встрепенувшихся бомжей, когда они в очередной раз встретились. Необъяснимо даже для самого себя.

А потом Олег в первый раз сказал ему: «Привет». Почти неслышно, но Демьян уловил. Не мог не уловить. Обрадовался настолько, что забыл о политике осторожности. Вскинул руку в победном жесте и несдержанно заорал: «Йес!» Олег вздрогнул, резко развернулся и ушел, но сходящий с ума от счастья Дем заметил, что он улыбнулся.

Такие шаги вперед были редкими и сменялись полным штилем. Да, иногда Олег здоровался, но он был воспитанным мальчиком, так что вероятность того, что делал он это автоматом, имелась. И Демьян начинал грузиться. Ему было мало. И чем больше ему позволялось, тем сильнее разжигался аппетит. Вот только вместо привычных картинок с покорным омегой с раздвинутыми ножками, фантазию коротило на простых обнимашках. Как будто либидо ушло в странный коматоз, оргазмируя на дошкольных касаниях.

Демьян чуть не испортил все, нажравшись во время очередного из таких миноров. Почти в говно. Море стало по колено, и он решился на отчаянный шаг. Дождался возвращавшегося с учебы Олега и всунул ему в руку бумажку с собственным номером.

— Это мой телефон, — невнятно пояснил он. — Вдруг захочешь, ну, позвонить там, поболтать.

Вероятность того, что Олег решит ему позвонить, была близка к нулю. Того, что у них найдутся общие темы — резко сваливалась в область отрицательных значений. Но Демьян весомо покивал и решительно развернулся. Зря. От резкого движения закружилась голова, и он позорно грохнулся, проиграв взбунтовавшемуся вестибулярному аппарату. От души приложился коленями и локтем, чудом не пробив голову о бордюр. За то, чтобы Олег бережно касался его своими пальчиками, стоило разбиваться в говно хоть каждый день. Демьян млел и, помня прошлые ошибки, утвердительно кивал на каждое участливое: «Болит? А тут?», потому что да, болело, просто разрывало грудь от невозможности того, чего хотелось так сильно. Но не попытался удержать, когда Олег утомился возиться с дышащим перегаром придурком, который слишком откровенно симулирует, снова оставил бутылочку воды и ушел.

И вроде бы ничего особо между ними не поменялось, Олег все так же жил своей жизнью хорошего мальчика, Демьян все так же не мог сойти с его орбиты, но что-то стронулось с мертвой точки. Возможно, взгляды стали дольше, или в глубине Олеговых глаз появилось нечто, дающее Дему надежду. Еще незрелую, хрупкую, но такую манкую.

Все, как всегда, решил случай. Точнее, свалившееся откуда-то дерьмо. Олег привычно возвращался домой. Демьян привычно следовал за ним, своеобразно провожая, а, когда Олег скрылся в подъезде, уселся на лавку, ожидая, когда в окнах зажжется свет. Выскочивший из подъезда парень не понравился сразу, дернул за старые, какие-то животные струны в подсознании, но Демьян только чуть дернулся, потому что, ну, это, как бы, не его дело. Вот только, когда свет в окне не зажегся даже после крайнего срока, дело стало его. И даже очень. Он подорвался с лавки и резким движением рванул дверь, отдирая ее от магнитного замка. Взлетел по лестнице, отчаянно боясь не успеть, потому что слишком хорошо знал, что может увидеть. И все равно оказался не готов. Не готов к скрюченной застывшей фигурке на заплеванном полу между этажами, не готов к обкромсанным, грубо-нагло, восхитительным волосам, не готов к ужасу в глазах, такому, что куда там Демьяну.

И Демьян рванулся с типично альфьей вспыльчивостью, чтобы раздавить, растоптать гниду, слетел на пролет ниже и резко замер, а потом с такой же скоростью рванул наверх. Наверное, всему виной была любовь, внезапно сделавшая его, взбалмошного импульсивного сопляка, думающим существом. Дем отчетливо понял, что ублюдка он уже не найдет, а вот Олеже помощь нужна стопроцентно. Он осторожно приблизился, шумно, чтобы не напугать внезапным появлением, сел рядом и медленно протянул ладонь. Олег повернулся к нему и зарыдал, падая в объятия. Ничего ужаснее с Демом за все девятнадцать лет его жизни не случалось. Внутри что-то ломалось от неизбежности, от невозможности не только помочь, но и как-то отомстить. И он сжимал объятия, пеленая свою вселенную, рыдающую так горько, что сердце рвалось на куски.

Однако, ничто не длится вечно. Олег начал всхлипывать, потянулся к рюкзачку за платками и предсказуемо засмущался и своей истерики, и зареванного лица, и обкромсанных волос. Засуетился, пряча в воротнике лицо, и Демьян ухватил его за подбородок, внезапно отбрасывая устоявшиеся между ними церемонии, развернул к себе.

— Все равно красивый, — твердо, веря в собственные слова, проговорил он. — Ничем не испортить.

На самом деле, с оголившейся тонкой шейкой, с глазами, ставшими еще больше, Олег был по-новому прекрасен, как-то сказочно хорош. Таких вот рисуют в иллюстрациях к сказкам, ставят, керамических, на полочки, чтобы умиляться трогательной красоте.

Олег снова засмущался, но немного расслабился, почувствовав, видимо, искренность. Поднялся и несмело спросил:

— Хочешь чай?

Демьян закивал болванчиком, потопал следом, в первый раз переступил святая святых. Несмотря на считанные метры, квартирка была аккуратной и чистой. Со свежим ремонтом и новой мебелью. Дем потянул носом, вычленяя из общего запаха чужого жилья тонкую нотку Олега. Наскоро попытался прикинуть, в какой из комнат он живет, и развернулся к ванной.

В итоге чаем дело не ограничилось. Олег умудрился накормить его борщом, котлетками и только потом заварил чай к яблочному пирогу. Поначалу разговор не клеился, Олег все отходил от произошедшего, морозился, а Демьян, не ожидавший такого резкого сближения, не знал, с чего начать разговор. Раньше все как-то само клеилось, а теперь вот, в самый нужный момент, ни одной ценной мысли не осталось.

— В милицию-то пойдем? Ну, или позвоним там. — Наверное, стоило замять тему, переключить Олега, но Дем, походу, и сам морозился.

Олег отрицательно помотал головой:

— Бесполезно. Не найдут никого. Только время потеряю. Я ж не видел его, да и ты, наверное, тоже.

Дем досадливо кивнул.

— Такое не раскрывают. Время не то, чтобы с отрезанными волосами возиться.

Снова правда. Большинство Демьяновых знакомых либо уже были в бандах, либо собирались вступать: время больших возможностей, легких денег и легких смертей. Мертвых знакомых у Демьяна уже тоже хватало.

И разговор вдруг сложился сам собой, склеился из нескольких нелепых обрывков и начал обрастать деталями, мелкими и не очень подробностями, какими-то личными примерами и историями знакомых. И Олег вдруг как-то незаметно превратился из мальчика-картинки с одними манерами в голове в охренительного омегу, смешливого, умного, интересного. Такого, о котором втайне или не слишком мечтает большинство альф. Демьян думал, что влюбиться сильнее не сможет. Никогда еще он так не ошибался. Было поздно и пора уходить, а Демьян не мог закруглиться. Подкидывал все новые темы, пока не заметил, что Олег устал. Накатил стыд за собственный эгоизм, и Демьян вежливо распрощался.

Весь вечер он перебирал свежие еще воспоминания и никак не мог насытиться ими. Лениво переключал музыку в плеере, менял диски, но никак не мог найти чего-то подходящего.

— Тебя, ушлепок! — Братюня, обнаглевший от недавней Демьяновой полной флегматичности, швырнул в него трубкой и захлопнул дверь.

Планы справедливого возмездия под эгидой воспитания подрастающего поколения мгновенно начали вызревать, шириться в голове и зудящих кулаках. Так что неудивительно, что аллекнул Дем не самым мягким тоном.

— Да алле, блять! — рявкнул он, не услышав ответа.

— Эм… извини, пожалуйста, что так поздно, — тишина лопнула вместе с раздражением, намертво уничтоженная знакомым голосом. Демьян, на всякий случай, сильно себя ущипнул. — Если я мешаю…

— Нет, — хрипло прокаркал Демьян, откашлялся и повторил еще раз: — Нет. Все нормально. Я рад, — получилось немного вопросительно, и он поморщился. — Что-то случилось?